Ой! У вас включён блокировщик рекламы

Adblock и другие блокировщики рекламы могут препятствовать отображению важных элементов сайта. Для его правильной работы рекомендуем отключить блокировщик в настройках браузера или добавить Пушкин.спб.ру в список исключений. Если вы готовы к тому, что сайт будет работать некорректно, просто закройте это сообщение.

Презентация сборника стихов Юрия Алексеева «Мы бежали по Невскому вверх»

Событие уже прошло
Презентация сборника стихов Юрия Алексеева «Мы бежали по Невскому вверх»

Центральная районная библиотека им. Д.Н.Мамина-Сибиряка приглашает 21 мая в 15.00 на презентацию сборника стихов Юрия Алексеева «Мы бежали по Невскому вверх».

Книга стихов Юрия Алексеева издана в 2017 году. Далее — предисловие к книге, написанное Евгением Зарецким, участником Пушкинского литобъединения Т.Г.Гнедич 1960-х годов.

О Юре Алексееве трудно говорить в прошедшем времени. Он ушел два года назад, не успев попрощаться, но зато без боли и мучений для себя и близких. Около полуночи, вернувшись с женой с прогулки, прилег на диван, но ему не спалось. Он уже плохо видел, и Ирина решила почитать ему записные книжки Сергея Довлатова, с которым Юра был дружен в конце 70-х. Когда прочла забавную миниатюру об Арьеве, Юра негромко засмеялся... И все... Ни слова, ни знака, просто перестал дышать, тихо завершив свой земной путь. «Скорая» констатировала мгновенную смерть: тромб остановил сердце.
Жизнь его вовсе не была безмятежной. Об этом он написал коротко и емко:

Мне повезло:
Я пил — не спился,
В автомобиле не разбился,
Меня в милиции не били,
Не выслали, не посадили…
И вот теперь за все за это
Благодарю страну Советов.
Она ушла в небытиё,
Но все же скучно без неё…

Юра был Поэтом. Почти все его годы связаны с городом, носящим имя Пушкина, где все дышало поэзией! И прекрасные парки с заветными уголками, увековеченными в стихах Первого поэта России; и дворцы, притягивающие миллионы людей со всего мира; и Лицей, оставшийся предметом поклонения на века; и каждый камень улиц, уцелевших в разгуле массовой застройки нового времени…

Юра не сочинял стихи. Они сопровождали его с самых ранних лет. Он читал их негромким голосом, немного в нос, но четко выговаривая каждое слово, словно впечатывая в тех, кто слушал и слышал его. Он не вымучивал свои творения, они сами выплескивались на бумагу не каллиграфическим, неразборчивым почерком. Их было немного, как он записал в своем дневнике: всего несколько десятков заслуживают памяти. Он, безусловно, слишком придирчиво отнесся к отбору своих произведений. Мне довелось запомнить, и я готов прочесть наизусть, по крайней мере, три из его самых ранних. И они вполне соответствуют уровню зрелого мастера.

В этой небольшой книге, которую собрала его жена Ирина из разбросанных записей, они заняли не меньше двухсот страниц. Это практически единственное их полное собрание и первая книга, выходящая в свет значительным, по сегодняшним меркам, тиражом, несомненно, заслуживает внимания читателя. Обидно, что событие это произошло с большим опозданием в ту пору, когда поэтическое творчество переживает в стране отнюдь не лучшие времена. Все должно было случиться почти полвека назад, и тогда его имя прозвучало бы в полную силу.

Юра был любимым учеником в литобъединении Татьяны Григорьевны Гнедич, великолепной переводчицы, замечательной наставницы и выдающегося проводника в мир литературы. Она открывала нам новые имена, удивительно много помнила, читала наизусть и попутно разбирала стихи поэтов серебряного века.

В конце 60-х на совещании молодых литераторов очень авторитетный поэт Вадим Шефнер дал Юре рекомендацию к печати. Маленькую книгу подготовили к изданию. В то время выход в свет книги, автору которой едва исполнилось 20 лет, означал признание и давал зеленый свет для вхождения в когорту самых талантливых и перспективных. Книгу перед публикацией по заведенному порядку отдали на рецензию критику, задачей которого было «держать и не пущать». Этот гробовщик оценил стихи как очернительство советской действительности. Потребовал избавить их от мрачного настроя и «высветлить». Оттепель кончилась, пришли времена новой охоты на неудобных и, значит, чем-то опасных для существующего режима людей. Особенно важным казалось для охранителей не допускать слово, свободное от идеологических рамок, к массовому читателю и слушателю. Кто-то сумел прогнуться под требования власти, приспособиться, поддаться нажиму. Тогда был бы успех, деньги и отдых в Переделкино или в Комарово. Юра не захотел, отказался «высветлять». Более того, он совершил «ужасный проступок»: отдал стихи в сборник «Метрополь», напечатанный за границей. После этого вопрос о допуске в тесные ряды советских писателей отпал сам собой. Начались трудности с работой, все чаще он впадал в депрессию и уходил от действительности в компании таких же непризнанных, но шумных друзей. Места встреч — кафетерий под рестораном «Москва» на Невском, который между собой называли не иначе как «Сайгон», вечеринки на чьих-то квартирах, веселые, «с подогревом», сборища в чужих подъездах. Кто-то попадал в «списки диссидентов» и после разных мытарств, отсидок в психушке, а то и в лагере, уезжал за рубеж и пропадал там в тоске и бесправии. Бардам было легче, они находили утешение в песне, уходившей к людям…

Только в конце 80-х, на волне всеобщего ожидания перемен, как в 60-е, поэты опять стали собирать огромные залы. Юра с успехом и упоением участвовал в этом долгожданном празднике жизни, но продлился он недолго. С книгой опять не вышло, теперь не было денег на издание, да и возможности типографий сводились к выпуску открытых заново писателей 20-х — 40-х годов. Юра снова не успел, хотя его творчество поднялось на новую ступень: философского и точного осмысления происходящего вокруг.

В этой книге представлены его лучшие стихи, написанные в течение отпущенного ему времени. Думается, что они не только найдут, наконец, читателя, но и займут достойное место в библиотеках, где им обеспечена встреча и с будущими поколениями. Как это случилось с любимой им Мариной Цветаевой, написавшей в глухое для поэзии время пророческие строки:

Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.

баннер
баннер